Библиотека

Книга оказалась довольно интересной, хотя почти ничего не было понятно, странные травы искать которые нужно невесть где, да и издавалось это издание не для города, явно чем то земным попахивало, так как все закадычные названия растений характеризовались не только свойствами, указывалось где такие могут расти. Названия городов мутно припоминаемых сознанием, будто Миру должен знать их. Что то узнавалось четче, что то совсем поражало. Прошлая жизнь и само существование до города казалось ему теперь еще более призрачным, чем обитание тут. Не смотря на то, что голова часто играла с ним злые шутки стирая из памяти важные вещи, забывая о датах, именах, людях эту жизнь он помнил досконально в сравнении с тем, что он помнил о прошлой сущности. Иногда поражали просто таки познания в некоторых сферах, которые тут были ему недоступны, что бы хоть что то о них знать. Перелистывая страницы он усмехнулся, какие то растения странным образом не просто были знакомы, они вызывали в воспоминаниях отчетливые переживая своих действий. Как он знал эти действия Тень не мог вспомнить, но ... пальцы буквально гладили знакомые страницы, взгляд затуманивался глядя будто сквозь картинку, в теле приятной теплой волной разливалось спокойствие.
"Лестор меня прикончит, но... В лесу кажется растет все... А мне так нужно успокоиться, да и ..." - глаза медленно закатывались в блаженной улыбке, изворачивая голову от невероятной легкости сквозившей по всему телу, словно оно нашло способ двигаться по новому, так, что бы получать от каждого движения удовольствие и приятными щекотливыми волнами переливаться на коже, кончиках пальцев, учащать дыхание как в каком то экстазе - "От чего же все так знакомо, Миру? Чем ты там занимался в прошлой жизни?" - улыбнулся он сам себе довольнейшей улыбкой открывая глаза и гладя взглядом очередное знакомое название, очередную знакомую картинку - "Если там я мог достать все это без проблем, почему они должны возникнуть тут? Семена чайной розы... можно распылить в порошок и выпить закуривая сальвией, хотя нет, в другой мир я не хочу, глюканет так, что еще не свихнусь, мало ли какая сальвия в городе растет. Впрочем тут с любым надо быть осторожным, даже простой косяк забить так, что крылья за спиной отрастут и пойду их пробовать на прочность..." - глаза загорелись хитрыми огоньками, книга больше не интересовало, все самое важное хранилось в голове и в достаточной мере проснулось благодаря страницам энциклопедии, там ведь все равно нет того, что есть в голове у Миру.
"И правильно... Зачем деткам знать как плющит шалфей растущий на мамином окне?" - смешок и взгляд в сторону леса - "Я и так достаточно натворил, что бы еще мелочиться на собственное удовольствие... Но, для начала нужны сигареты! Хм, тут рядышком живет один тип" - проскользнув тенью по узкой улице парень решил тактично разбудить одного из должников и затем только навестить лес.

Отредактировано Миру (2009-03-24 15:52:53)

Обернуться. Задохнуться. Засмеяться.
Взорвать смехом мираж, всплывший перед глазами. Изорвать, изрезать неверием. Открыть глаза и увидеть все ту же странную картину серого, бесконечного города. Взвыть и рухнуть на безучастную землю.
Он просто спит. Он просто спит, это сон, мираж, безумие, излишек алкоголя в крови.
Он не мог умереть. Он ведь такой молодой, впереди у него длинная яркая дорога, он никогда не умрет! Он вечное пламя жизни, молодой, горячей, безумной, свободной. Непокоримой.
Острые черты молодого бледного лица дрогнули. Казалось, что он готов в этот самый миг разрыдаться, позорно и безумно, размазывая грязные горькие слезы по острому лицу. Лишь казалось - его глаза оставались совершенно сухими, полными яркого блеска ненависти и бессильной злости. Настолько сильной, что белки глаз покрывались сеткой лопнувших сосудов, красных и воспаленных. Настолько бессильной, что пальцы, сжимающие мостовую, почти ломались.
Это невозможно!
Эта серая муть... Как так может быть?! Он ждал яркий мир, полный свободы! Он ждал, что избавится наконец от мучавшего его человеческого тела и станет чистой мыслью в мире, где он был когда-то рожден! Точнее... Он совсем не ждал смерти. Он же... Бессмертен! Он не мог умереть!
Тогда что это за дрянь вокруг? Что за глупая карикатура на город - безликая, неживая, мертвая? Что могло вызвать такие галлюцинации? Неужели он в состоянии аффекта согласился попробовать эту их чертову наркоту? Такого не может быть!
Ренард больно ущипнул себя за руку. На тонком предплечье остался уродливый красный след, который медленно растворялся. Больно... было. Но как-то странно. Не по-настоящему. Бутафорски.
Так он мертв?! Он умер? Что за бред, черт бы вас всех здесь побрал?!
Он ведь... горел. Пылал. Взорвался. Тогда, когда та вшивая скотина подмяла его под свою потную тушу и придавила в жесткий диван. Он взорвался.
И он чувствовал, что это было прекрасно. Он наконец вдруг освободился от гнета отвратительных пут. Он теперь сможет стать самим собой и найдет мир достаточно яркий, чтобы принять его.
И как же отвратительно видеть это серое небо, эти серые улицы впереди. Ни капли яркости, ни капли свободы.
Что-то сдавило, обхватило, липко оплело горло. Захотелось рвануться, освободиться, вспыхнуть, разрезать это серое марево своей мощнейшей яркой остротой...
Но он лишь обернулся. И, увидев черные бездны чужих зрачков, пронзительно закричал

Зрачки в бирюзовых глазах вспыхнули и судорожно распахнулись черной бездной. В них переплелись странной, тесной, ужасной паутиной страх и отвращение. Отвращение такой степени, что хотелось согнуться пополам и вытошнить остатки вчерашнего ужина на мостовую. Страх такой силы, что хотелось со всей своей силой размахнуться и ударить по какому-то неживому, кукольному лицу. Разбить эти точеные черты. Уничтожить эти страшные бездны черных глаз.
А собственный крик бился загнанной птицей с обрезанными крыльями, не умея подняться выше к небесам. И он погас, как только эта странная тварь сделала шаг навстречу и прикоснулась к волосам. Ренард дернулся, но застыл, услышав голос. Его острое лицо исказилось от омерзения - тембр был невыносим, ужасен, отвратителен. Желание ударить по лицу усилилось, но смысл слов, который заставил остатки крика захлебнуться самим собой, остановил уже поднятую руку.
- Что ты несешь?
Он отстранился, ударяя по дерзкой руке, которая коснулась его волос. Ударяя с силой искренней ненависти, с силой настоящего ужаса. Отскочив назад, Ренард оскалился, с отвращением осматривая этого странного... человека? Он больше походил на какой-то призрак. Или на вампира. Бледный, точеный, длинноволосый. Нереальный.
И от-вра-ти-тель-ный. Омерзительный. Кошмарный. Словно пришедший из каких-то никогда не существующих липких кошмаров. Ренард хотел его уничтожить - разбить эту маску нарисованного лица, выдрать эти странные волосы с корнем. Эта тварь была самым отвратительным существом, которое когда-либо приходилось встречать юноше. И наименее желаемым встречным в этом странном глухом месте.
- Что ты за тварь?
Голос Ренарда был полон яркого омерзения и отвращения. Он словно ударял раскрытой ладонью по кукольной щеке. Пощечиной не слов, а эмоций, под ними скрытыми.

Ощущение безвыходности выводило из себя. Вокруг распростерся город - большой, пустынный и странный. Но ощущение того, что бежать бессмысленно, сжимало калеными тисками голову и вырождало ярость. Бессильную, слепую, с алой пеленой перед глазами.
Как же невыносимо хочется ударить - заткнуть, уничтожить, стереть... Убежать в конце концов. Но черт возьми - эта тварь не дает ничего этого сделать. Он неживой, ненастоящий, какой-то совершенно невероятный. Отвратительный. Его, кажется, даже бить бесполезно - или это только минутная слабость, глупое ощущение?
Острые пальцы Ренарда сжались в кулаки и разжались. Он никогда не был хорош в драках - и редко в них попадал. Но теперь примеривался, чтобы нанести удар. Стереть эту мерзкую усмешку с ненастоящих губ, разбить этот до омерзения идеальный нос в кровь. Или у этой твари нет крови?
Ненависть смешалась с кровожадным интересом. Ненависть взбухла, когда вновь отвратительный голос зазвучал в серой мгле воздуха - и дурацким словом, сказанным по слогам. Словно маленькому ребенку, который ничего не понимает!
Резко вздохнув, Ренард оскалился еще сильнее - его лицо остро и некрасиво исказилось, острые пальцы сжались в кулаки с невероятной силой отвращения. Наверное, в этих кукольных чертах и было какое-то предупреждение - но сейчас парню было на это плевать. Он не знал, почему так вдруг возненавидел эту кукольную тварь. Да и не хотел знать - он просто его ненавидел, потому что иначе к нему относиться было невозможно.
- Вот и вали отсюда прочь, кук-ло-вод.
С примесью насмешки и огромной долей ненависти. Мгновение - и Ренард замахнулся для отчаянного, яркого, острого удара по этому омерзительному лицу.

Странно, но эта тварь даже не сопротивлялась, хотя Ренард замахивался достаточно долго, чтобы дать возможность себя остановить. По неопытности, конечно... Но он даже удивился, когда почувствовал костяшками пальцев удар. Такой же ненастоящий, как боль. Бутафорский.
Он ожидал увидеть кровь - тоже ненастоящую, как в фильмах. Но не удивился, что ее не было. Лишь секунду смотрел сквозь пелену своей ненависти в это до омерзения спокойное лицо, надеясь увидеть хоть какой-то след своего удара. И, не увидев, взревел, как раненый зверь, замахиваясь еще раз.
Но замер, поморщившись от нового звучания омерзительного голоса. Ренард сначала даже не подумал вслушиваться в смысл сказанных ему слов. Он встряхнул головой, пытаясь высыпать из ушей противный голос, но, поняв сказанное, зарычал.
- Какого черта?! Что ты такое?
Острый голос рассыпался, завяз в сером воздухе, нещадно кроя его на мелкие осколки. Бирюзовые глаза с расширенными зрачками вскинулись к небу, ослепли и вернулись вновь. И, вглядываясь в отвратительное лицо этого проклятого кукловода, Ренард отшатнулся на одно мгновение. Потому что черные бездны зрачков заполонили кукольные глаза. Глядя в них, он почувствовал, что задыхается. Задыхается!
- Исчезни!
Почти истерично, на грани самой глупой, самой дурацкой истерики с криками и сопливыми слезами. С воспаленными глазами и взметнувшейся рукой, еще недавно занесенной для удара. Ренард рванулся прочь, отступил на несколько шагов, тяжело дыша и с отвращением глядя на этого кук-ло-во-да. 
Но ощущение, что он смог отдалиться от тяжелого присутствия этой твари, не пришло. Натяжение ненависти осталось. Почти невыносимое. Рвущее жилы и голосовые связки. Ослепляющее и оглушающее.
- Исчезни!

За эту усмешку Ренард был готов убить эту тварь. Убить собственными руками, хотя никогда никого не убивал. Хотя еще никогда в своей жизни никого ненавидел так же сильно, так же ослепляюще ярко.
Уничтожить, стереть с лица этот издевательный изгиб губ! Вгрызться в мраморную плоть, разорвать на части слишком неживое лицо. Разбить кукольный фарфор, изрезать лезвием омерзительные пальцы.
Желание этого было невыносимо. Тварь.
Тварь!
И неожиданно пересохшее горло. Голос звучал, звучал, звучал, вливался в уши и плавил все мысли. Отвратительный, ужасный, омерзительный, ненавистный голос, который хочется уничтожить, который хочется не слышать. Ренард закричал и заткнул уши руками, но все равно слышал совершенно безумные, больные, шизофреничные слова. Он отвернулся, но все равно видел черные бездны зрачков и неживые, нарисованные черты лица. Он упал на землю, но все равно оказывался лицом к лицу с этой тварью, с этой...
Тенью?!
Как он мог говорить весь этот бред с таким нечеловеческим спокойствием? Как он может смотреть так равнодушно - так холодно и безжизненно, словно его совершенно не волнует то, что происходит, то, что он говорит?!
И тогда Ренард не выдержал и захохотал. Смех был безумным, громким, рвущим ватную серую тишину странного города вокруг. Смех взвился, бессильно пытаясь заткнуть говорящую тварь и не имея на это сил. Ренард все равно его слышал. И с каждым сказанным им словом ненавидел все сильнее.
А разве можно сильнее?
- И как же так получилось... Тень, - часто дыша, произнес Ренард, - что ты, весь такой из себя боженственный и всесильный, стал моей тенью?
Нервный смешок и еще один шаг прочь от этих равнодушно-ненавистных зрачков.
- Если у тебя действительно было все это, почему ты вдруг стал моей тенью?
Это совершенный бред. Это не может происходить с ним, Ренардом, сейчас. Это какой-то совершенно безумный сон. Надо проснуться... Но как, как это сделать?!

Он просто застыл и смотрел. Бессилие убивало, уничтожало, сводило с ума. Хотелось громко кричать, биться, бежать прочь. Но Ренард просто не мог сдвинуться с места. Не мог отвести глаз. Не мог не смотреть, не слушать. Не мог.
И кипел, кипел внутри себя страшным коктейлем ненависти и ярости.
Бессильной ярости.
Слушая омерзительный, выводящий из себя голос. Такой безэмоциональный, такой глухой, ненастоящий, отвратительный. Глядя в бездонные, страшные черные зрачки. Словно черные дыры - засасывающие в себя. Ужасные. Пугающие. Душащие. Чувствуя его шаг навстречу - столь ненавистный шаг, разделяющий спасительное пространство. Разрезающий иллюзию свободы от этой липкой, гадкой тени. Тени?
Острые грани лица исказились. Бирюзовые глаза прищурились. Усмехнулись. Словно - издеваясь. Словно осознав что-то. Значит, эта омерзительная тварь тоже жалеет о случившемся? Значит, вся эта игра отсутствия эмоций лишь игра... Золоченая маска в кукольных пальцах фарфорового омерзения.
Разбить, уничтожить!
Замереть. Задохнуться, отпрянув еще дальше. Пытаясь убежать? Нет, просто испугавшись. Неожиданной тени крыльев и невероятной мощи, которую ему никогда не приходилось видеть. Мощи яркой, сильной, божественной.
Мощи, о которой сам Ренард так всегда мечтал сам. О крыльях ли - или же абсолютной свободе? Не суть важно - он лишь стремился к самому себе, вне преград человеческого мира.
Значит, эта Тень обладал этим когда-то! Посмел обладать - и стать его Тенью?
Ненависть возросла, взбухла, усилилась. Укрепилась. Ненависть почти детской - и все же совершенно осознанной обиды. Он сам, никогда не ведавший свободы, теперь обладал тенью, посмевшей быть ранее свободнее его.
И алчный огонь - огонь мести - вспыхнул в бирюзе острых глаз. Он может, может отомстить этой твари. Да!

Оттолкнутый, Ренард оступился и чуть не упал вновь на жесткую серую мостовую. Охнул, пытаясь поймать равновесие - и все же оставаясь на ногах. Оскалился и замер. Побледнел, ощущая, как медленно оскал стекает с его лица куда-то в серую бездну.
Безнадежно. Горько и невероятно страшно. Глядеть в эти глаза - это все равно что заглядывать в омуты собственной ненависти. Ненавидеть их за то, что они такие ледяные, такие пронзительные, такие... Пронзающие. Выворачивающие наизнанку.
И от голоса его тошнило. Особенно от того, что говорит эта тварь по слогам, так омерзительно четко, словно Ренард маленький ребенок, ничего не понимающий и не желающий понять. По этому голосу, по этим глазам ему казалось, что эта тварь считает его ребенком, мальчишкой. Это вызывало еще большую ярость, кипевшую внутри выжженной лавой, ведь он уже давно не ребенок! Он уже официально считается совершеннолетним во всех странах... Считался.
Как же невероятно хочется врезать. По этим губам, по этим глазам. Хрупкие пальцы вновь сжимаются в кулаки.
Но именно в этот момент кукольные пальцы твари легли на его плечо.
Ренард шарахнулся, как обожженный. В этом движении было столько всего, что его чуть не вывернуло наизнанку. Тень словно хотел... обнять его? Обнять?!
Мгновение обезумевших глаз и сорванного дыхания. Всего лишь мгновение.
В следующий миг Ренард развернулся и ринулся бежать - со всей силы, словно в последний раз в жизни. Сначала ему казалось, что он бежит на месте, и серая мостовая под его ногами остается бездушной к нему и столь же недвижимой. Но потом вдруг город бросился на него, помчался назад извилистыми странными улицами, которые, казалось, вели в никуда.
Быстрее, быстрее, быстрее! Убежать от этой твари, не видеть больше его глаз и губ, не слышать голоса, не чувствовать фарфоровых пальцев. Убежать!

>>> прочь!